Хранилище:Абдулопародия на Лавкрафта
Текст был передан на сохранение в НИИ им. Абдулова
Первоначальный ресурс опубликования: ficbook.net
Дата первого опубликования: 25 июня 2014
Жанр: Абдулофанфики
Эти строки пишу я в состоянии полного помрачения рассудка, отравленного бесчисленными и невыносимыми годами отчаянья, одиночества и тоски. Я с трудом могу уже припомнить, что было в моём прошлом, кроме скитаний по затхлым трущобам, под вечно пасмурным небом и ледяным безжалостным дождём… Быть может, и у меня было радостное детство, добрые родители, которые читали мне сказки на ночь и заботливо укрывали меня холодными зимними ночами тёплым одеялом. Быть может, и было это, только я этого не помню. В путешествии в прошлое я натыкаюсь на непроглядную стену мрака, за которой — я боюсь об этом думать — было нечто жуткое, возможно даже, более жуткое, чем-то, что я обрёл позже — скитания по затхлым трущобам под пасмурным холодным небом, встречая лишь злобные неприветливые глаза и слыша — не слова даже, а нечто похожее на звериный рык. Возможно, так всегда и было, из года в год. Ни доброго слова, ни доброй руки, ни вести свыше, направляющей путь мой к краям вечной весны, где мог бы быть счастлив я…
Кутаясь в старую шинель в холодной каморке, я пишу эти строки в надежде, что кто-то поймёт меня после, прочитав эти строки, исполненные ужаса, одиночества и тоски, и помолится за меня, за мою тёмную душу и тёмный рассудок, последние крупицы которого я — я отчётливо чувствую это — теряю с каждой минутой. Я должен вам рассказать…
Не могу припомнить точно, когда ко мне попала эта книга. Был, как всегда, пасмурный холодный день, я брёл среди грязных подворотен, ссутулив плечи и стараясь не встречаться взглядом с редкими и хмурыми прохожими. На скамье я увидел книгу в чёрной обложке и, не контролируя себя и не сознавая что делаю, сунул её себе под шинель. Не так уж много книг попадалось мне, чтобы пропускать ещё одну, ведь чтение было единственной моею отрадою…
В тот вечер, сидя за пустым столом, я читал самую странную и кощунственную книгу, которую когда-либо держал в руках. Это был «Biboran», книга немыслимых откровений — самый странный и жуткий рассказ о тёмных и запредельных мирах, который когда-либо был ведом смертному…
Час летел за часом, страницы летели одна за другой, и вот, прочитав последние строки, я оцепенел в ужасе, охватившем меня, и пробыл так довольно долго. Слишком много странных и гротескных мыслей обуревало мой разум, и осмыслить прочитанное я пока не пытался. «Biboran» — не только лишь все адепты могли постичь сие, мало кто мог это сделать…
Теперь я коснулся этих тайн, за что был должен — я понял это сразу — сполна заплатить…
Несколько дней после прочтения кошмарной книги, я не мог заснуть, пребывая в оцепенении и странном гипнозе — некоторые страницы чёрной книги «Biboran» буквально околдовали меня и притягивали всё моё внимание. На какие-то мгновенья разум мой ускользал в неведомые бездны, и ужас, невыразимый ужас, захватывал меня и нёс через эоны и пространства, исполненные мёртвых душ и непредставимо кошмарных существ, говорящих на непостижимых и страшных языках. Я не хотел понимать их, но был вынужден, ибо не имел более контроля над своим разумом, ставшим игрушкою неведомых тёмных сил…
Где я? Кто я? Я более не понимал этого. Даже пребывая в полном сознании, видел я пред собою совсем иные, запредельные пространства… Гротескные и тёмные миры — какие-то планеты, лишённые солнечного света, по которым бродят гигантские фигуры и возводят бастионы и зиккураты из чёрного базальта, в которых в вечном безмолвии покоятся тёмные бесформенные креатуры. Иногда чёрные бездонные небеса вечной ночи пронизывают громадные аппараты, управляемые невероятно злобными существами, опустошающими цветущие планеты — скотофермы, заселённые питательной грешниками…
В каком-то помешательстве, не контролируя себя, я нарисовал угольком на белой стене символ Гнаха и пробормотал слова заклятья, — и тотчас же стена заволновалась, как озёрная гладь, и сквозь неё я увидел путь в тёмных подземельях, тускло освещаемых фосфоресцирующей плесенью… После некоторого колебания, я протянул руку — и она легко прошла сквозь стену. Мне вспомнилась легенда об одном китайском художнике, который на глазах у многих свидетелей прошёл сквозь нарисованную им картину на стене — и, поскольку ничего в этом мире меня не удерживало, сделал шаг через открывшийся мне путь. Обернувшись, я увидел свою каморку сквозь лёгкий бриз ставшей зыбкой стены, и решил, что так же легко могу вернуться…
В подземелье царил могильный холод, а в воздухе витала трупная вонь, но я шёл далее, стараясь запоминать путь. Довольно скоро я обнаружил лестницу, ведущую наверх, и стал подниматься. Почему-то я был уверен, что здесь меня ждут, и я найду, быть может, свой приют, ибо не очень-то жаждал возвращаться в мир пасмурных небес и злобных глаз…
Лестница привела меня к входу в большой просторный зал, в котором всё указывало на ветхую старину. Я был уверен, что я единственный живой человек здесь за многие столетья…
Подойдя к окну, я увидел незнакомые мне созвездья и три луны, свет которых отбрасывал гротескные тени. Внизу простирались поляны неведомых мне грибов — гигантских и странных. Кое-где высились и деревья — огромные, похожие на баобабы. Очарованный этим зрелищем, я совершенно забыл о том, где нахожусь, поэтому не сразу заметил тени позади себя…
Резко обернувшись, я увидел вереницу фигур, чьи лица были закрыты капюшонами. В руках они держали свитки, кинжалы и чёрные свечи. Это напоминало некую торжественную церемонию, определённо имеющую отношение ко мне.
Одна из фигур сделала жест призыва, указав мне место, куда подойти. Я прошёл в центр зала, и толпа фигур — что-то в них выдавало неизъяснимую древность — окружила меня. Я понял, что являюсь участником некоего ритуала, и выбора у меня нет…
Дальнейшее вспоминается мне как кошмарный сон: гулкие мантры чернокнижников, вырвавшийся из черепной коробки, не поддающийся мне разум, с воплем летящий через какие-то пузырчатые бездонные пространства в окружении немыслимо жутких бесформенных существ, приближение к запредельному хаосу в центре вселенной, и вид трона, на котором восседает бесформенное и безразмерное существо, которому я воскликнул: «Анша Абдуль!», и волны кругов ада, исходящие от этого монстра…
Открыв глаза, я обнаружил себя в своей каморке. Бросив взгляд на стену, увидел символы, нарисованные мною дрожащей рукой, и вспомнил путь в какой-то совершенно иной мир, и жуткую инициацию среди адептов, и фолиант «Biboran», который отныне читаю я день за днём, день за днём…
Так идёт моя жизнь — то ли в яви, то ли в иных тёмных пространствах, ибо знаю я, как иллюзорен и обманчив свет, и что за всеми фигурами и предметами кроется лишь клокочущая пустота бесформенных жутких форм, древних, бесконечных и безвременных, и разевают они свои пасти, бормоча на неведомых диалектах свои мантры… Анша Абдуль!